Луангпрабанг серьёзный религиозный буддийский центр. Так сложилось исторически. Существующая статистика немного путается в показаниях и выдаёт на город то тридцать два буддийских монастыря, то их количество снижается до тридцати. От ресурса или справочника зависит. Суть дела при этом не меняется, потому что даже при разнящихся цифрах это всё равно много. Особенно, если учесть, что Луангпрабанг это не Рим с многомиллионным населением. Здесь всего-то вместе с кошками и собаками набирается пятьдесят тысяч душ. Монахи не крестьяне. Не сеют, не пашут. Рыбу не ловят, зайцев по джунглям не загоняют. Целый день отдаются медитации и созерцанию. В лучшем случае двор перед пагодой подметут. Хоть труд и не требующий больших физических усилий, но силы на поддержание организма нужны. Говоря простым языком: --- После выхода из нирваны жрать хочется страсть как. При сложившейся практике остро встаёт вопрос: --- Хавчик где-то нужно брать. Отсюда и пошла тема. Издревле. Рано утречком, до восхода солнца, чтобы сон раем не казался, поднимаются божьи люди с лежанок, и как были босы и голы, завернувшись токмо в рыжую тогу, отправляются за подаянием. Главное в этом деле миску специальную не забыть, похожую на котелок с крышкой. Патрой называется. Потому что в ладошку мало поместится, а с чемоданом только в Простоквашино за грибами ходят. Кстати, в качестве лирического отступления, традиция эта, называемая в Лаосе пиндапата, пошла аж с самого Будды Гаутамы Шакьямуни. Это он первым отрёкшись от мирской суеты ходил с патрой и собирал в народе на покушать. Что не съедал, отдавал бедным. С тех пор так и повелось. Был, правда, период в истории государства, когда кормление монахов отменяли. Когда это было? Кто догадается? --- Правильно. После пришествия коммунизма. Тогда не только запретили монахов кормить, но и предписали им, цитирую: --- Содержать скот и работать в поле. Понимаете, это как борьба с пьянством и алкоголизмом во времена позднего СССР. --- Ничего из этого получилось. Только народ разозлили. Поэтому ровно через год указ отменили и даже установили для каждого монаха пайку риса. А заодно постановили, что "буддизм должен согласовываться с марксистскими принципами". После чего ввели в монастырях уроки политпросвещения и политинформации. Это я сейчас рассказал предысторию традиции. А теперь послушайте впечатления от процедуры кормления монахов от первого лица. От меня то есть, как от стороннего наблюдателя. --- Быть в Луангпрабанге и не увидеть это шоу было бы непростительной глупостью. Поэтому ставим будильник на пять утра, дабы не проспать и приобщиться к божественной оказии. Радикальная трель айфона спозаранку впивается в мозг. Вскакиваешь, как Моцарт, с простыней рваных, на ходу проклиная Коперника. За секунды пытаясь прийти в себя: --- А? Что? Ты кто? Где я?... Минуту спустя понимаешь: --- Да. Монахам тоже не сладко. У них ранняя побудка каждый день. Умываемся, чистим пёрышки и на улицу. Темень. Час предрассветный. Город спит. Во всяком случае наша подворотня уж точно. Даже кузнечики в траве притихли. Наслаждаются последними минутами безудержного сна. Нужно ещё сказать, что хоть Луангпрабанг и в пределах северного тропика, температура ночная таки зимняя. Не минус, конечно, как в заснеженной Москве, но градусов десять - двенадцать будет. В курточке ветровочке пробирает до позвоночника и выходит мурашками по шкуре. Да и лысинку неплохо было бы прикрыть. --- Эх, где моя шапка-ушанка... Идём на свет. На центральной улице подготовка к ежедневному событию. Хотя отлов бродячих туристов начинается загодя. Не успеваем дойти до дороги, уже некая особа с котелками хватает за руку и шепчет с видом заговорщицким: --- Монахов кормить ннаада? Тычет пальчиком в плетёный из листьев бамбуковый горшочек, другой рукой показывает сколько за него денежек отвалить нужно. Видит наше недоумение. Пускает в ход полное очарование, открывает крышку. От риса идёт пар. Значит тёплый ещё. Только что из пароварки. --- Свежатинка. Причём заметил, рис уже уложен по порциям, упакованным в бумагу наподобие пергамента. Чтоб без задержек и всем одинаково. Но мы не участники экспедиции, а только сочувствующие. Нам только посмотреть. Поэтому вежливо отказываемся и идём дальше. На дороге уже почти всё готово к действу. По центру проезжей части расположились торговки варёным рисом. Точно такие же, как от которой мы только что отбились. На газонах, на деревьях развесили гирлянды лампочек. Они, конечно, подключены к электрической сети, но света от них никакого. Будто светлячки по веткам расселись, и не более. Под лампами устроены места для подающих. В ряд выставлены пластиковые низенькие табуретки, занимающие всю линию обороны. От горизонта до горизонта. То есть просто так встать и подать еду монаху нельзя. Турист или паломник вначале должен купить рис в горшочке у этих самых торговок. Потом купить место, на котором расположится сидючи низенько низенько. Табуреты маленькие, кстати, тоже не просто так. Подающий должен распластаться непременно ниже, чем проходящий монах. Иначе нарушение регламента. Короче, за каждый шаг нужно платить. --- Бизнес и ничего личного! Подобный подход ясно показывает по-капиталистически марксистское соотношение "спрос- предложение". --- Туристов мало. Продавцов много. Из забитых к применению мест занята может одна десятая. И то организованными группами китайских товарищей. Им процедура более понятна в силу схожести религиозных тенденций. Европейцы если и выкупают сидалище, то только ради получения неформальных удовольствий. Остальные, как мы, просто бегают взад вперёд с фотоаппаратом в надежде поймать правильный кадр. Примерно к шести утра улица оживает. Рассвета нет. Темень рассеиваться не собирается. Но первые группы монахов на горизонте замаячили. Идут в шеренгу по одному. Дышат в затылок друг дружке. Военной выучки никакой. Марш, марш левой здесь ни катит. Просто двигаются, как попало. Главная задача, остановиться у каждого подающего, предельно быстрым темпом открыть крышку на патре, выставить её, дождаться плюшки, закрыть. Процедура повторяется перед каждым сидящим туристом. Сорри, паломником. Для паломника процедура обратная. Каждый монах останавливается напротив, открывает патру, ждёт пайку, в это время, предельно короткое нужно успеть засунуть ему горсть риса из своей заранее купленной бамбуковой миски. --- Так повторяется многократно. Никто никому ничего не говорит. Происходит в тишине. Воплей: --- Свободная касса! --- Не слышно. Только циклическая синусоида: --- Открыл. Положил. Закрыл. Следующий... Дальше буду писать возможно крамолу. Но поверьте: --- Что-то на лицах монахов удовольствия не видно. Ни от ожидания предстоящей трапезы, ни от богатства подношений. На физиономиях написана одна обязаловка. --- Подняли ни свет ни заря. Босяком голяком на улицу выгнали, какая тут радость? Такое впечатление, что древнейший ритуал сейчас происходит не по смыслу утоления потребностей насущных, а в угоду развивающемуся в городе туризму. Я же говорил, что это бизнес. --- Ничего личного. Не знаю, может это только я такой внимательный. Или другие тоже замечают, но стесняются о том рассказать. Только задайтесь вопросом: --- Патра у каждого монаха относительно маленькая. Паломников много. Объём быстро заполняется. --- Куда девают содержимое? Ответ видел сам. Своими глазами. Через определённые участки пути стоят высокие плетёные корзины. Наподобие тех, в которых мы дома храним грязное бельё. Монахи, проходя мимо них просто переворачивают горшок для подношений, вываливая содержимое. Освобождая место в банке для следующего отрезка пути. --- Вали валом, потом разберём. И что-то я глухо сомневаюсь, что подобный хапур-чапур потом кто-то из человеков будет кушать! Разве только на корм поросятам... Вот, собственно и всё, что я увидел. --- Традиция кормления монахов древняя, но сильно в современных реалиях опошленная. Длится процессия минут пятнадцать. За это время мимо проходит несколько групп просящих подаяние. Есть большие сообщества. Человек по десять, пятнадцать. Есть мелкие коллективы. По два, три монаха. В основном на шоу участвует молодняк. Подростки. Редко группу возглавляет кто постарше. Наверное, в качестве наблюдающего за дисциплиной. Своеобразный замполит. Это, кстати, тоже объяснимо. В Лаосе традиционно каждый мужчина должен некоторое время в монастыре пожить. Дабы научиться Родину любить. А заодно приобщиться к смирению, повиновению и прочим атрибутам взрослой жизни. У нас, например, эта функция возложена на армию. --- Кто не служил, считай не полноценный. Само собой, действует принцип: --- Раньше сядешь, раньше выйдешь. Отсюда и такое количество монахов на шествии именно молодого возраста. Дальнейшую судьбу каждый сам решает. Кто-то пробудет в монастыре месяц, потом вернётся к мамке под крылышко. А кто-то останется там на всю жизнь. Люди разные. Кому-то воевать, кому-то сеять и пахать, кому-то милостыню просить. Под конец отмечу чисто технические проблемы. Я со своей мыльницей сделал чуть ли не сотню кадров с процедуры раздачи подношений. Да только старался почём зря. Темно. Заранее заданный автомат увеличивает выдержку. Но монахи двигаются быстро. Позировать явно не собираются, отрекаясь от всего мирского. Поэтому снимки получаются смазанными, будто специально пытался цифровые примочки на них наложить. Короче, кто поедет сюда специально за снимками, берите хорошую технику. Без неё никак.

Непосредственно на той улице, которая указана на всех картах, где якобы все и происходит - творится балаган. Автобусами привозят туристов, выдают им бочонки с рисом, и монахи смирно, но обреченно развлекают их своим присутствием. Стоит шум, нескончаемые вспышки камер. Как только монахи сворачивают с этой улицы, уже можно посмотреть как на самом деле происходит эта церемония. Местные жители садятся напротив домов, в тишине и с уважением раздают рис. Можно проследовать за монахами. А можно сразу подождать их на другой улице (например, напротив phousi）. Они там тоже проходят, но туристов нет