То было удивительное дело,
Влекла непримиримость нищеты.
Кричащие умышленно черты,
Что отрицали собственное тело.
И даже день, казалось, был иной.
Он забывал, что будет завтра снова.
И грош летел куда-то бестолково,
Смирившись в этот час уже с судьбой.
Вот современность. Обошла молчанием.
Умышленно как будто. В половину.
Искать же в том не стали мы причину,
Делясь во взгляде чувством, пониманием.
А он сидел. И был вполне блажен,
Течение вспоминая долгой ночи.
В нем долг надежды был вполне бессрочен,
От радости весенних перемен.
Лучу подставил сонное чело,
Нисколечко тому не возражая.
Как вымысел, по воздуху блуждая,
Благопристойным видел ремесло.
С почтением внимая мирокругу,
Он взглядом проходящих провожал.
Не требовал и ничего не ждал,
А в гроше видел тайную услугу.
Магический, таинственный полет.
И он исчез с глухим, знакомым звуком.
Достопочтенный, кто привык к разлукам,
Того, поверь, удача где-то ждет.